Пояс оби - Ли Карина

Виктор оказался гораздо выше меня: чтобы заглянуть мне в глаза, парню пришлось склониться ко мне, согнув в колени.

– Не обижайся, я в сплетни не верю. Ты тут одна или с кем-то на Сахалин прилетела? – осторожно уточнил он, хотя ничего невежливого в его вопросе я не нашла.

– Будь я не одна, разве потащила бы ковер на своей спине? Поможешь?

– Конечно, что за вопрос, – с вызовом улыбнулся он, ловко закидывая ковер на плечо.

Я взяла у Виктора железное ведро, не спросив, зачем оно ему понадобилось. Дорога до дома была короткой, но времени для общения нам хватило.

Выяснилось, что Виктор закончил университет, но решил остаться в поселке и помогать заболевшей матери. Он работал дизайнером – удаленно. Судя по всему, получалось неплохо.

Невеста не захотела жить с парнем в сельской местности и сбежала к другому, оставив Виктора с лежачей родительницей.

Повесив ковер на заборе, Виктор с любопытством рассматривал увядший деревянный фасад. Вернувшись на Сахалин и обосновавшись в поселке, я успела освежить дом и вдохнуть в него немного жизни, придав ему более-менее уютный вид. Но деньги, заработанные в окия, утекали как вода, пришлось придумывать, как быть дальше. Немного поизучав вакансии в интернете, я решила попробовать себя в роли онлайн-преподавателя японского языка.

Уроками я оказалась завалена, зато стабильный заработок был всегда: я могла покрывать свои нужды и потихоньку ремонтировать дом.

– Зайдешь? – спросила я, жестом приглашая Виктора подняться на крыльцо.

– У меня дела, – начал он издалека, облокотившись на забор. – А что ты делаешь завтра? Мне сейчас нужно воды натаскать для бани, рассиживать в гостях некогда.

Недолго думая, я ответила:

– А мне завтра навестить могилы родителей надо. Кладбище далековато, поэтому первую половину дня я точно буду занята. – Я не врала, следовало убрать старые опавшие листья с могилок, да и в принципе привести в порядок участок.

– Я могу с тобой побыть, у меня в сарае два велосипеда завалялись, можем быстро добраться, – с искоркой в глазах ответил он. – Мне тоже не помешает убраться на могиле отца, мама не будет против.

– Ладно, – легко согласилась я. – Тогда завтра часиков в десять?

– Без проблем!

Осознав, что говорить уже не о чем, Виктор медленно направился к реке.

Проводив его взглядом, я начала снимать обувь, но вдруг услышала голос Виктора:

– Хорошего дня, Ая!

Еще в детстве я необъяснимо пугалась кладбищ и покойников, словно пребывание возле мертвых подтачивает здоровье живых и до срока сталкивает в могилу. Но сегодня, проходя мимо покосившихся деревянных крестов, я не боялась ничего. Слежавшийся снег похрустывал и скользил под ногами, Виктор даже пару раз меня ловил за руку, чтобы я не упала. Тишину нарушало лишь пронзительное карканье ворон, любивших вить гнезда на березах и дубах.

Участок, где покоились родные, был непримечательным. Резчик выгравировал на мраморе надписи на трех могилах, две оказались дополнительно подписаны японскими иероглифами. Бабушка умерла незадолго до папы, поэтому ее могила считалась самой старой. Но слезы не навернулись на глаза, напротив, мне было хорошо и спокойно. Я была рядом с близкими людьми.

За два с половиной часа мы с Виктором убрали весь скопившийся осенний мусор, посадили цветы и прорыхлили землю вокруг ограды, чтобы надоедливые сорняки не нашли дорогу слишком быстро и не закрепились.

Над могилой своего отца Виктор постоял чуть дольше, чем принято. Парень вытащил из внутреннего кармана тоненькой серой куртки рюмку и маленькую бутылку и опустил голову.

– Он от пьянки умер, – пояснил Виктор. – Как-то раз вернулся с ночной смены пьянющий, мама наверняка еще за километр учуяла. Ну и скандал тогда разразился! Мать бутылку спрятала и похмелиться не дала. Вот сердце отца и не выдержало. – Виктор вздохнул и оставил подношения прямо у мраморного изголовья. Слезы скатились по его замерзшей щеке, но выражение лица осталось бесстрастным.

Подол моего платья закручивался под дуновением холодного ветра, от которого весной было практически не сбежать, учитывая, что ты живешь на острове.

Мы еще немного побродили по кладбищу, читая имена усопших, причем я надеялась, что не увижу ни одной знакомой фамилии, а затем двинулись на велосипедах обратно домой. Мои волосы отросли до бедер, поэтому я уже привычно заплетала тугие косы, которые стали бить меня по спине, едва мы начали спускаться с крутого утеса, на котором находилось кладбище.

– Я все понять не могу: почему ты вернулась? Раскрой загадку! Или родина отца не приняла тебя с распростертыми объятиями? – крикнул Виктор, который ехал позади, а до моих ушей донесся не только его голос, но и скрип велосипедной цепи.

– Так получилось! – прокричала я в ответ. – Я просто устала от шумной Японии, захотелось пожить в родном поселке! Так будет лучше, может, позже во Владивосток переберусь, кто знает.

– Возьмешь меня с собой? – спросил он, нагоняя меня.

– Конечно, – улыбнулась я. – Кто же мой чемодан понесет?

И на этой шутливой ноте мы разъехались по домам. Виктор подарил мне свой потертый велосипед, чему я безумно обрадовалась. Машины и мотоцикла у меня не было, а пешком не всегда удобно добираться до нужного пункта назначения.

Я подумала, что появление Виктора в моей жизни немного скрасит одинокое существование в сахалинской глуши.

33. Такуми

Крошечная и едва различимая точка света мягко сияла в черноте. Я не видел ничего, кроме нее, но она постоянно мигала, зыбко поблескивая, и, похоже, находилась на большом расстоянии от меня.

Я попытался вытянуть руку, но тьма вокруг поглотила ее, так что я потерпел неудачу. Ни каких-то предметов, ни людей – я ничего не видел и не ощущал, парализующий страх растекся по телу, превратившись в панику. Определить, в каком положении я находился, стоял или лежал, было невозможно, казалось, что я безвольно висел в необъятном пространстве. Я ухватился взглядом за мелькающий огонек и попытался приблизиться к нему. Вроде бы получилось.

Чем ближе я плыл в пустоте, тем отчетливей становился огонек. Еще мгновение – и я смог точно определить, что это такое. Фонарь андон на четырех маленьких деревянных ножках, свет подрагивал, словно от колыхания ветра, но я не ощущал дуновения.

Фонарь тоже висел в пустоте, что меня испугало. Я не заметил ни подставки, ни стола, ни даже земли, чтобы он оказался устойчиво закреплен. Решив подплыть поближе, я почувствовал слабое тепло, проходящее через прозрачное стекло абажура андона.

Я чуть успокоился: хоть что-то могло согреть меня в кромешном мраке, где я очутился. Темнота угнетала. А существовал ли я вообще?

Внезапно в пустоте возникло животное с пушистым хвостом, который был настолько большим, что едва не сбил фонарь. Прищурившись, я определил, что зверем мог быть барсук или енот. Однако он выглядел как-то странно.

Животное стояло на двух лапах, с его плеч свисало нечто вроде накидки. Левой лапой зверек держал палку с колокольчиками на самом конце.

Отвернувшись от меня, зверь внезапно заговорил:

– Как же ты мне надоел, одни от тебя неприятности. Заставляешь снова и снова приходить, а мои старые лапы устали. А ты знаешь, сколько мне лет? Я еще твоего прапрапрапрадеда видел, и то он был поумнее тебя.

Передо мной был тануки собственной персоной. Почему-то я совершенно не удивился, хотя на меня в одночасье нахлынуло недоумение, когда я услышал ворчащий голос тануки.

– Где я? – осторожно спросил я. – Ты меня видишь?

– Конечно, – быстро ответил тануки и принялся очищать абажур фонаря белым платком, отчего свет сразу стал рассеянным и тусклым. – Изуродованная голова, ноги, руки, ты сейчас не в лучшей форме, поверь. Поэтому себя и не видишь.

Беззаботный тон тануки и смысл сказанного не давали мне повода расслабиться без причины.